Среди знатоков России признаком ума считается говорить о Михаиле Прохорове в том ключе, что этот миллиардер, баллотирующийся в президенты, — кремлевская марионетка. Он не настоящий кандидат от оппозиции, а всего лишь винтик в системе, проповедующий либеральные идеи, и его задача — изобразить видимость конкуренции премьер-министру Владимиру Путину, чтобы легитимизировать президентскую борьбу и разделить голоса либералов.
Все это верно. Но когда я брала интервью у Михаила Прохорова несколько дней назад в Москве, я поняла, что в таком объяснении событий отсутствует главный момент: и кандидатура Михаила Прохорова, и он сам — все говорит о борьбе внутри управляющей российской элиты.
Когда люди выходят на улицы, чтобы протестовать против режима, особенно в обществах, которые считались безнадежно равнодушными, самое интересное в этой истории — сами протестующие. Среди них очень много свежих лиц, и со стороны они представляются в самых радужных цветах.
Конечно, оппозиция — это важно, и обычно у нее есть свойство оказываться правой. Но судьба протестного движения часто решается не на бурлящих улицах на маршах оппозиции, а в унылых офисах, где находящийся у власти истеблишмент решает, как он будет реагировать на происходящее и как удержать наворованное за годы правления.
Именно это произошло двадцать лет назад в Советском Союзе, когда три высокопоставленных члена коммунистической партии встретились в заповеднике в Белоруссии, чтобы подписать смертельный приговор режиму, который их и породил. То же самое случилось и во время оранжевой революции на Украине, которую возглавлял человек, занимавший посты премьер-министра и руководителя центрального банка при президенте, которого он теперь пытался свергнуть. В прошлом году в Египте Хосни Мубарак потерял власть, лишившись поддержки военных.
Решение Прохорова участвовать в выборах на пост Президента РФ в марте этого года — это, по его собственным словам, еще один признак того, что внутри элиты в России произошел раскол.
Прохоров открыто рассказал о том, каково быть новичком в политике и представлять элиту. «Совсем непросто преодолеть все барьеры», — говорит он, ссылаясь на заведомо трудновыполнимые критерии, которым должен соответствовать кандидат в президенты. — «Ты должен получить более или менее зеленый свет, чтобы твое имя попало в бюллетень».
Когда я спросила, о зеленом ли свете от Кремля идет речь, Прохоров заявил, что политический процесс на самой верхушке власти обустроен куда сложнее. «Все гораздо сложнее, — говорит он. — Вы должны получить зеленый свет от большинства российской элиты».
Но та самая элита, о которой идет речь, не является единым целым, говорит Прохоров. «Кремль — это не один или два человека, это целые политические фланги, где есть либеральное и консервативное крыло. И между ними ведется постоянный спор. Это и есть особенность сегодняшней России, что даже внутри партий, внутри правительства, в самом Кремле у нас есть разные фланги. И сейчас ведется спор между либералами и консерваторами о будущем России».
Прохоров утверждает, что консерваторы «очень циничны». «Им нужна стабильность любой ценой. И они готовы сделать что угодно ради этого, даже отказаться от дальнейшего развития, — говорит он. — Они боятся конкуренции и развития».
А либералы начинают доминировать. «Я думаю, что либеральное крыло разрастается с каждым днем, потому что мне каждый день звонят люди разного уровня и выражают мне свою поддержку».
Эти влиятельные либералы, к которым относится сам Прохоров, верят, что «эпоха „управляемой демократии“ закончилась». Как выразился г-н Прохоров: «Сейчас у нас все готово, чтобы начать быстро двигаться в сторону настоящей демократии».
Но Прохоров хочет, чтобы эти изменения происходили по взаимному согласию внутри элиты. Когда я спросила у него, возможна ли оранжевая революция в России, он пришел в ужас от такого предположения.
«Я категорически против революции, потому что хорошо знаю историю России. Каждый раз, когда в стране были народные волнения, это был очень кровавый период истории, — говорит он. — Поэтому я выступаю за очень быструю эволюцию».
Эта эволюция должна быть достигнута в результате соглашения внутри правящей элиты: «Мы должны сесть за стол переговоров: и либералы, и консерваторы. Мы должны открыто обсудить все насущные вопросы и принять решение, каково будущее России».
Для лидеров российской оппозиции подобный прогноз на тихую уютную эволюцию, руководимую элитой, представляется очень желаемым, хотя и вряд ли осуществимым. Григорий Чхартишвили, один из самых продаваемых российских писателей, известный под псевдонимом Борис Акунин, на этой неделе высказал мнение, что Путин в марте этого года будет отстранен от власти.
Но даже если, как это было в Каире в прошлом году или в Киеве в 2004-м, уличные протестанты в конце концов добьются своего, разногласия внутри элиты, которые олицетворяет фигура господина Прохорова, принципиально важны.
Гарри Каспаров, чемпион мира по шахматам и лидер оппозиции, рассказал, что эти внутренние противоречия стали поводом для надежды, что Кремль не осмелится на жесткие репрессии. «Такая возможность серьезно рассматривается в Кремле, — говорит Каспаров. — Но все зависит от соотношения сил внутри правящей элиты, потому что они прекрасно осознают, что в случае, если Путин уйдет, 10, 15, а может 30% из его окружения, которые составляют основную часть той самой элиты, предстанут перед судом и могут потерять все свои деньги. А большинство из них — как минимум 80%, а может и больше, — будут заключать сделки с новым правительством. Может, они заплатят деньги, но зато спасут свои состояния. Если же они ужесточат режим, то количество недовольных изменится и революционного взрыва будет не избежать».
Если будет стоять выбор между верностью политическому режиму и сохранением хотя бы нескольких счетов в швейцарских банках, Каспаров уверен, что 80% элиты будут готовы заключить сделку. Вступление Прохорова в политику может являться очень важным знаком того, что Каспаров прав.
Комментариев нет:
Отправить комментарий